Глава I: Добро пожаловать в Грюнвальд

Капитан отсчитал положенную на всё про всё сумму денег и сделал заказ - он заказал жареной курятины и эсталийского эля.
Произнеся фразу "Эсталийский эль", Диего поморщился - на самом деле капитан не любил это дешёвое солдатское пойло, но Диего знал, что здесь ему не подадут "Сан-Мартин де Магритта", а пить имперское пойло он не собирался - всё, на что были способны имперские винодельни и пивоварни, по мнению Алатристе, так это только на производство уксуса, отравы или зажигательных смесей для орочьих орд. Может, Алатристе и перегибал палку или излишне патриотизировал свои вкусы, но сейчас по-крайней мере он хотел почувствовать вкус родины, которую давно покинул и о коей тосковал, и пусть даже этот вкус будет горьким жжением эсталийского эля во рту.
Курятина! Когда-то старый друг Диего, граф Альвасис де ла Мотне-Скьеро, сказал - "Любого эстальца выдаст любовь к куриному мясу и яйцам", и тогда Алатристе воспринял это высказывание, как шутку в его адрес и адрес самого графа, но... почему сейчас Алатристе ляпнул про куриное мясо?
Имперец закажет себе кусок жаренной свинины и пива, а тут какой-то усач со шпагой орёт на всю таверну про курятину и эсталийский эль...
Утихомирив свою паранойю, воспитанную ещё с 14 лет, капитан всё-же на всякий случай более укутался в тень, чтобы никто не мог разглядеть его более-менее, так сказать, подробно.
Краем уха Алатристе услышал разговор двух незнакомых ему людей, разговор "о деле" и "авантюристах". Т.к. иной работы пока более не привиделось, а кошелёк уже "урчал", как некормленое брюхо, то Диего принял решение попытаться наняться в выше упомянутые "авантюристы для дела". Хотя почему-то Алатристе казалось, что его вновь занесёт не туда, куда бы ему хотелось, и он в очередной раз попадёт в какую-нибудь переделку...

Приблизившись к столику, Бальтазар снова обратил внимание на фигуру под темно-синим плащом, все больше убеждаясь в том, что она женщина. Мысленно он отметил, что уже двое его будущих спутников вызывают в нем благоприятные эмоции, пусть он их и не знает, но пока Ланкдорф не жалел о решении отправиться на эту работу. Улыбнувшись в ответ на шутку Хендрика, Бальтазар сел за столик, нарочно наклонившись, что бы заглянуть под капюшон женщины и увидеть черты ее лица. Не желая в открытую проявлять свой интерес, он тут же повернулся к работодателю.
- Вы совершенно правы, - дружественно отозвался мужчина. - Даже более того, именно по этому объявлению я и явился. Видимо Вы очень проницательны, раз пригласили меня, Верн.
Бальтазар уперся взглядом в дерево стола перед собой, вспоминая, что он заказывал пиво. Обернувшись в сторону стойки, он увидел имперца, безмятежно пьющего пиво, а заказ Бальтазара бесследно пропал. Сделав логичный вывод о произошедшем, Бальтазар с досадой смирился с потерянными деньгами, впрочем перспектива намечающейся работы быстро вернула ему настроение. Сделав уверенный жест рукой, Ланкдорф вновь обратился к герр Хендрику:
- Своеобразность работы меня не пугает, но все же, я бы хотел подробней узнать, что мне... хотя, как я догадываюсь, нам. - Выдержав паузу он осмотрел собравшихся за столом. - Предстоит делать?

Узкое лицо, едва прикрытое вуалью из тени, создаваемой капюшоном этой неестественной одежды, в ответ развернулось в сторону Батльтазара. Он различил естественно бледный оттенок кожи и тонкие, аккуратные губы женщины. Волосы соломенного цвета были спутанными, подрезанными в области ключицы, прикрывающими светло-серые глаза, которыми она внимательно изучала подсевшего гостя.
«Скольких еще зевак занесет на эту работу?», подумала Ида, осторожно осматривая веселящихся людей, «Так наша зарплата постепенно рассеется, господин Штирман. Браво».
Радуясь появлению нового авантюриста, к тому же еще и с деловой хваткой, Верн улыбнулся.
- Проницательность тут не причем! – мужчина отмахнулся, - Если только, вы не говорите о господине Николасе, который вовремя заметил вас. Вы правильно подметили, работа будет разделена между несколькими людьми. Она заключается в простом присмотре за прислугой, и поиске в их действиях всего, что может, так или иначе, показаться необычным. Вы должны будете докладывать мне о любых мелочах… Даже если они кажутся совершенно обычными.
Говоря все это, Хендрик показался гостям уставшим. Он уже неоднократно рассказывал о предстоящей работе другим наемникам. К слову, о них…
Верн указал на Штирмана.
- Было бы не вежливо не представить вам господина Николсона и госпожу Иду Раум. Они уже наняты и готовы проследовать со мной к поместью лорда Ашаффенберга. Что скажите?

– Вы мне льстите. – Ответил Николас на замечания герра Хендрика. Сделав небольшую паузу, он продолжил:
– Если никто не против, то, мы можем отправиться в путь сейчас. Иначе не успеем до ночи.
Закончив говорить, Штирманн оглядел своих собеседников. Он желал поскорее попасть в дом Ашаффенберга и отдохнуть, наконец, в тёплой постели, а уже позже заняться «странностями» что так волнуют Верна Хендрика.

Дарран наконец-то доев свой кусок отбивной и осушив бокал с вином, он решил осмотреть помещение. Бретонец не узнал трактир. который был несколько минут назад. Изрядно пополнившийся клиентами, все различными шумами, звуками, криками и запахами. Пара киросир промелькнувших через толпу, множество завсегдатаев, видимо рабочий день подходил к концу и все начали приходить отдохнуть. Но внимание рыцаря быстро приковал квартет из двух закутанных в плащи личности, одного имперского аристократа и по всей видимости хозяина заведения. После бурной беседы, резко наступило молчание. По всей видимости аристократ задал вопрос.
Дарран смекнул, что это связанно с работой и по всей видимости они уже собирались заканчивать. Рыцарь поспешил к их столику и нагло ворвался в разговор(точнее в молчание):
- Простите, вы случаем не о какой работе не говорите?- быстро, но четко вклинился бретонец - ох, где же мои манеры... простите меня, но в империи так мало мест где можно использовать свой этикет.

- Не так быстро, сеньор...

Жуя кусок хорошо запечёной курятины и держа в руке бутыль с вином, перед четвёркой предстал Диего, уже в шляпе и с накинутым на него плащом, под которым он прятал левую руку. Мельком зыркнув бретонцу прямо в глаза острым пронзающим, как лезвие шпаги, взглядом, эсталиец перевёл взгляд на собравшийся за столиком квартет и почтительно преклонил голову на эстальский манер, сняв при этом шляпу.

- Я бы тоже хотел наняться для такого рода работы...

Голос капитана был хриплым и негромким - сказывались последствия, оставленные холодными ветрами Норски и севера Бретонии.
Алатристе пристально оглядел сидящих за столом и ему показалось, что эти люди не являются людьми добрых дел...

Озадаченный внезапным появлением новых гостей, Верн едва устоял на ногах. Не скрыла удивления и леди Раум, которая совсем не по-дворянски уставилась на собравшихся. Несколько часов назад, она и подумать не могла, что увидит столько людей, желающих поучаствовать в этой авантюре. В прочем, ее радовал тот факт, что Верн Хендрик наконец-то поднялся на ноги и готовился произнести речь.
Верн Хендрик еще никогда не видел жителей Эсталии, и появление капитана вселило на несколько секунд в его расколовшуюся голову явную неуверенность. Он заколебался, но затем сделал последний глоток вина, до конца осушив бокал. Охвативший мужчину аффект пропал также быстро, как и появился…
- Господа и дамы, вы откликнулись на мое объявление и уже за это, я готов вас поблагодарить, - Верн прочистил горло, поставив пустой бокал на стол, - Для тех, кто еще не знает, я поясню: мы с вами, отправимся в поместье благословенного лорда Ашаффенберга, где вы будете выполнять работу управляющих поместьем. Это простейшая работа, которая потребует от вас присматривать за прислугой в доме. Она будет хорошо оплачиваться...
Верн оглядел присутствующих своим последним глазом. Как судьба могла свести волшебницу, трех бывших дворян, один из которых был родом из Бретонии, и капитана, пришедшего из страны, о которой Верн знал совсем немного, вместе? Мужчина уделил этим мыслям несколько мгновений, затем опомнившись, он продолжил:
- Возможно, у вас появились вопросы. Вы можете задать их...- Хендрик посмотрел на стоящих неподалеку людей, совсем недавно подошедших к его столу, - По всей видимости, к нам желают присоединиться еще кто-то? Господа, меня зовут Верн Хендрик.

Верн Хендрик, убедившись в том, что вопросов у присутствующих людей больше не возникло, одобряюще кивнул и продолжил свою речь:

- Теперь, когда все вы дали своё согласие, я попрошу вас проследовать за мной к восточным воротам. Возьмите свои вещи, запаситесь припасами, нам потребуется идти несколько дней… кое-чем мои люди поделятся, но припасы не безграничны.

Верн осторожно накинул на свои плечи дорогостоящий плащ из темной ткани, после чего сбросил несколько монет разной величины на стол. Проходя мимо стойки, мужчина попрощался с трактирщиком и, проводя пятерней по своим взъерошенным черным волосам, осмотрел всех нанятых людей.

Все присутствующие, согласившиеся на работу, отправились за Верном Хендриком к выходу. Мужчина шел уверенно и ровно, несмотря на количество выпитого вина и ранения. Выходя на улицу, многие могли бы удивиться предвечернему времени, которое так неожиданно и скоротечно наступило. Не скрылось удивление и у герра Хендрика.

- Неожиданно… - протянул мужчина, надевая свою старенькую кожаную треуголку, украшенную гусиным пером, - Нам нужно поспешить, господа.

И все отправились дальше…

Уберсрейк – небольшой городок, расположенный на юге огромной провинции: совсем незначительная точка, на просторах объятой лесами и великими реками нашей дорогой Империи. Проходя по старой мостовой, вдоль ветхих имперских домов, этажи которых настроены друг на друге, как бы свисая над дорогой, члены группы могли заметить, что люди еще не начинали готовиться к вечернему времени. В узких улочках города изредка встречались бездомные и попрошайки, маленькие дети играли прямо на улице или на маленьких площадках у своих домов. Вдоль мостовой продолжали ходить жители из разных прослоек общества, хотя наиболее часто можно было увидеть "средний класс" - типичных горожан, ремесленников и торговцев, писарей и счетоводов. Житель Бретонии мог с удивлением отметить строгость отмеренных участков этого города. Домашний скот не ходил по дорогам, за время всего вашего продвижения его вообще не удалось увидеть. Скорее всего, старые землевладельцы и скотоводческие фермы располагались за пределом города или на его окраинах. Многие лица имперцев для жителя Эсталии могли показаться необычными. Их кожа была светлой, они одевались в теплые одежды, обладали достаточно утонченным вкусом. Несколько раз ему попадались на глаза представители богатого класса, возможно приближенного ко двору. Мужчины этого класса носили дорогостоящие шоссы и одевались в просторные одежды с дорогой вышивкой. Женщины, в свою очередь, носили пышные платья с китовым усом для того, что бы придать своему образу некоторое подобие колокола. Бедняжки были задавлены корсажами своих нарядов, но их это нисколько не смущало. Таких людей было немного, большинство всё же оставались простыми гражданами, облаченными в такие же простые одежды. На этих людях не было косметики, они не носили пёстрые одежды и превращались в сплошную массу обывателей. Нельзя было отметить, стремление рейкландского народа следить за собой. Даже обыкновенные люди, несмотря на относительно небольшой заработок, оставались выхоленными. Скорее всего, каждый человек уделял своей внешности хотя бы несколько минут в день. Гордая городская стража патрулировала улицы небольшими отрядами. Все эти солдаты были облачены в белые мундиры и неплохо вооружены.
Продвигаясь все дальше от Красной Луны, путники замечали, как город становится менее тесным. Выходя с улицы Вахсонг-Штрассе, они попали на небольшую площадь Куртшвард, где вокруг эшафота собрались люди. На трех виселицах слегка покачиваясь, свисали приговоренные к казни разбойники. Их смерть была облегчением, ведь под местами, где старая тюремная роба была порвана, можно было разглядеть следы ожогов от пыток. Разбойников никогда не жаловали, но последнее время в Грюнвальде их особенно недолюбливали.

Выходя за бастион города, путники заметили небольшое скопление наемных солдат, стоящих чуть в стороне от старой дороги, уходящей в лес. Их было около пятнадцати человек. Крепко сбитые мужчины были одеты в старые доспехи, дублеты и шоссы. Четверо, кажется, носили старые солдатские мундиры с нашитым на них гербом фон Брунеров. Пятеро использовали арбалеты, остальные были вооружены стандартными для многих наемников алебардами. Вид у них был потрепанный, они совсем отличались от той городской стражи, которую можно было наблюдать в Грюнвальде. Еще один, человек, видимо кучер, запрягал старого мула.

Подготовка не заставила себя долго ждать. Командиром солдат, которые подчинялись Верну, оказался «старик Бьёрн». Его так все и звали, хотя он вовсе и не был пожилым. Человек высокого роста с широкими плечами, обладатель грубого лица заросшего пышными остермаркскими усами, вооруженный крепким полуторным мечом и щитом наперевес, носил тяжелую кольчугу и старую ермолку со щитком, укрывавшим нос. Он оказался на удивление хорошим собеседником. Общающиеся с ним (или услышавшие его разговор с леди Раум) узнали о том, что он был наемным офицером, в прошлом служивший на дальнем рубеже Империи в Штирландской армии.

Группа продвигались по старой дороге, всё больше замечая, как редеет густой Рейквальдский лес и поднимается ландшафт. Земля становилась каменистой, иногда превращаясь в целые пустыри с посеянными на них скалами. Даже в такую жаркую летнюю погоду облака были густыми и темными, и солнечный свет едва просачивался сквозь них. Погода была прохладной, и несколько раз за эти четыре дня лил дождь. Они двигались медленно, делая по несколько миль в сутки, в течение нескольких часов, с длинными перерывами. За это время мы трижды разбивали лагерь. Припасов хватало еще ровно на один день, когда мы разбили четвертый.

Хендрик до этого времени двигался на лошади. Он несколько минут наблюдал, как солдаты разбивали небольшие палатки и таскали щебень. Старик Бьерн готовился приготовить очередную порцию походной солдатской похлебки. Леди Раум раскладывала свой спальник, осторожно осматривая каменистую местность. Она старалась выследить насекомых и москитов, но их количество стало много меньше, после того как лес окончательно превратился в нагорье.

- Сильно огонь не разводи, - хриплым голосом приказал командиру отряда Верн. - И пусть солдаты обшарят местность.

Впрочем, подобная осторожность была неотъемлемой частью работы наёмной стражи. Один из солдат пожал плечами в знак того, что и без Хендрика знает, что ему делать. Возможно слуга Ашаффенберга, раненый зверолюдами, опасался нового набега этих злобных лесных тварей.

Часом позже…

Маркус огляделся, крепче обхватывая свою алебарду. Шум леса вызывал в старом солдате трепет, который он был не в силах сдержать, выплескивал наружу. Хайлц чуть пониже и помоложе Маркуса. На его крепком теле была клепаная кожа, плотно перевязанная ремнями. В руках он сжимал тяжелый арбалет.

- В чем дело? – Спросил Карл Хайлц. - Опять тебя лесные духи донимают?

- А ну замолчи, - рявкнул старик, злобно обнажив свое пораженное старыми рубцами лицо из-под тени шлема. - Я в лесах охотился, когда ты еще под с…

Неожиданный хруст старых веток заставил солдат развернуться. Перед людьми возникла фигура, на которую мгновенно наставил оружие Карл.

- Стой!

- Стреляй, это зверлюд! – Закричал старик, выставляя алебарду вперед и вставая в боевую стойку.

Однако Карл разглядел в стоящей фигуре человеческие очертания и не торопился спускать рычажок. Мужчина, очень крупный, высокий (почти достигал шести футов) осторожно выходил из-за молодого клена, поднимая руки. Он был не молод, одет в простую, немного заношенную одежду.

- Стой на месте! – прорычал Карл.

Мужчина, Вильгельм Мюллер, осторожно снял капюшон. Это движение заставило старика Маркуса сильнее сжать алебарду. Карл осторожно опустил арбалет, прижав его приклад к бедру, чтобы быстро использовать оружие в случае необходимости. Стоящий мужчина на лицо был таким же крепким и достаточно меланхоличным. Черты его лица грубели, вероятнее всего из-за двух тяжелых полос шрама на лице. Они проходили через глазницу и, судя по всему, были нанесены очень острым оружием или когтями. Возможно, ему нужно было время, что бы заговорить и назвать свое имя, но солдаты были слишком утомлены прогулками в лесу.

Хайлц сплюнул слизкий ком на камень, окончательно опустив оружие.

- Иди вперед… - Карл махнул своим оружием, задавая человеку направление. - Поговоришь с господином Хендриком, он то и решит, что делать с тобой…

- Ух, великая Шаллия, смилуйся… - Проворчал старик, когда пленник опуская свои руки прошел мимо него.
Старый солдат верил, что в лесах обитают темные силы, жаждущие заполучить человеческую душу. Он также верил, что у этих темных сил может быть много шпионов и лазутчиков, в том числе и среди нашего человеческого рода. Слишком много в этих окраинах пропадало без вести людей.

Выходя из леса, Мюллер обнаружил пару старых палаток, вокруг которых суетились люди. Две лошади, мул и около пятнадцати вооруженных человек. Двое солдат, которые вели его из леса, быстро обмолвились с командиром, который хмуро глянул на него. Этот человек был высоким, даже для Вильгельма, крепким и вероятнее всего не местным, он был даже не из Рейкланда.

- Герр Хендрик, простите за беспокойство, - грубый голос капитана Бьерна заставил покалеченного мужчину вздрогнуть и пролить часть вина на свой синий сюртук. - В лесу поймали… пленника…

Треуголка, которая закрывала часть лица мужчины в синем сюртуке, сползла на бок. Хендрик, как к нему обратился старик Бьерн, был, по всей видимости, нанимателем этих вышибал. Судя по всему, ему сильно досталось. Голова мужчины была перевязана старыми бинтами, закрывая почти полностью одну из сторон его лица. Старый, покрытый кровавыми пятнами галстук, обхватывал его длинную шею и был растрепан так же, как и волосы господина.

- Что? Как это возможно? Кто вы, сударь? – проговорил раненный работодатель, голосом преисполненным нотками удивления и даже раздражения.

Штирманн бросил свой спальный мешок недалеко от зарослей и прилёг. На привалах он часто спал на самом краю лагеря. Да и общение с попутчиками у него как-то не скалыдвалось. Кроме, разве что, «старика Бьерна», который рассказывал много интересных баек и историй и был довольно общительным, незлобивым человеком.

Наибольший интерес у Николаса вызывали «бретонцы» Дарран и Кай. С ними он за время путешествия так и не поговорил. Мужчина как раз размышлял, не попросить ли Даррана рассказать какую-нибудь бретонскую легенду или историю, когда послышались крики и переругивания со стороны дозорных. Наверное ими двигал страх, но Штирманн, быстро поднявшись и схватив оружие, бросился к месту, где расположились дозорные. «Надеюсь это не зверолюди», – единственная мысль, что приходила ему в голову.

Вильгельм Мюллер не был робкого десятка, и другие это прекрасно понимали. Человек в одиночку охотился в лесу в некотором отдалении от города, и это дорогого стоило. Но к ещё большему раздражению Верна он не выразил ни ярости, ни страха, ни радости от встречи с людьми.

- Меня зовут Вильгельм Мюллер, и я простой охотник.

- Простой ты или нет, мы без тебя решим! - Крикнул один из наёмных солдат, что привёл его в лагерь, после чего неслабо пнул его ногой.

Мюллер сумел остаться на ногах. Другой наёмник поднял руку и дал знать, что не потерпит такого обращения с человеком, пока тот не расскажет сам, что забыл в лесу именно в то время и в том месте, где находилась ставка людей фон Брунера.

- И что же ты прикажешь нам с тобой делать? - Съехидничал Верн, склонив голову набок.

Повисла тишина. Люди ожидали дальнейшей реакции от здоровяка-оборванца. Но Вильгельм не спешил с ответом. Он наклонился вперёд, будто всегда был сутулым, и исподлобья взглянул на Хендрика. Тот втянул шею, приготовившись к какой-нибудь отчаянной выходке.

- Разве может обычный охотник приказывать благородному человеку?

Вильгельм не знал, кто пред ним, но прекрасно осознавал, что хоть Верн всего лишь руководит этими людьми, точно как-то связан с родом, чей герб он наблюдал. Он мог быть и мелким дворянином, и почётным слугой и доверенным лицом. Последний вариант показался ему наиболее подходящим.

Хендрик махнул рукой, и стража взяла Мюллера под руки. Один из солдат больно ударил человек по спине, тот упал на колени. Но его так и держали.

- Что ты здесь делаешь на самом деле? Кто тебя послал? Ну? - Хендрик начал кричать.

- Отвечай ему, сукин сын! - Вторил один из солдат.

Вильгельм не отводил взгляда от Верна. Он понял, от кого зависит его судьба.

- Как я и сказал... - Получив очередной хороший удар по спине, он почти согнулся пополам, но сумел приподнять голову. - Как я и сказал, я охотник...

- Да? И на кого же ты охотишься? - Не унимался Верн. При всей его тощей фигуре, выглядел он перед узником вполне впечатляюще.

Мюллер сразу уловил сарказм в вопросе. Он улыбнулся, за что получил хороший удар по голове и потерял сознание.

- Свяжите его приведите в чувства. Мы не уподобимся каким-то там... мутантам и не убьём живого человека почём зря, но и отпускать этого головореза нельзя. Один Зигмар ведает, сколько его дружков там в чаще поджидает удобного случая.

Страже это не понравилось, но спорить никто не собирался.



- И всё? Это всё, что у него было при себе? Каких-то две кроны, плохо сбитый лук с десятком стрел и небольшой запас провизии? Он что, совсем рехнулся, решил с этим перебить пятнадцать обученных солдат Ашаффенберга?!

- Не могу знать, есть ли в лесу его дружки.

- Так выясните это! А-а...

- С Вами всё в порядке, Хендрик?

- Разумеется. Где моя сумка? Мне нужно лекарство этого проклятого врача.

Верн и его люди обсуждали планы по обеспечению безопасности их маленького лагеря в то время, как Мюллер лежал без сознания. Несколько мгновений спустя пятеро солдат ушло в лес и каменистое нагорье прочёсывать местность, другие же решили посменно держать постоянную хорошую оборону. Хендрик не любил сюрпризы, и вся его натура об этом говорила людям вокруг. Единственное, чего он желал, так это унять боль в ранах.

Бальтазар сидел возле своего спальника, держа в руках небольшой оселок и осторожно, задумчиво правя свой стилет - он относился к нему с заботой, так как это не только ценное оружие, но и предмет его воспоминаний. Ланкдорф немного сторонился своих попутчиков, но старался держать это в себе: не смотря на добродушное общение, он чувствовал, что пока между ними стояла стена непонимания, а может быть и, в чем-то, отторжения, ведь Бальтазар находился в обществе иностранцев, тем более вооруженных. Несколько раз он старался завести душевную беседу с леди Раум, но всякий раз ему препятствовала аура непонятной отрешенности женщины.

От размышлений его прервали крики, доносившиеся с окраины лагеря. Спешно поднявшись, не став прятать свой стилет, он осторожно направился к собирающейся толпе людей где и заметил герра Хендрика, разговаривавшего с неизвестным ему исполином, хотя тот сразу же представился, назвав себя Вильгельмом Мюллером. На удивление, этот "охотник" вел себя чрезмерно спокойно для своего положения и это навело Бальтазара на мысли, что либо он не тот, за кого себя выдает, либо суровые Имперские леса навсегда отбили у человека чувство страха. Ироничные высказывания Верна говорили, что он так же не доверял неожиданному гостю и Ланкдорф не мог не согласиться с его осторожностью.

Дарран только уселся на кучу щебня, как обычно он это делал - плюхнувшись, как вдруг услышал громкие голоса. Уставший рыцарь прорычал что-то невнятное и поднялся с только что занятого места.

-Будь проклята эта Империя! - Выкрикнул Дарран на чистом бретонском языке. - Чёртовы имперцы никогда не могут обойтись без приключений на свой зад!

Пройдя половину лагеря, бретонец остановился, увидев, что наемники ведут "гору мяса" (по крайней мере, на фоне двух солдат человек казался именно таким жалким). Выслушав "допрос", Дарран, с лицом выражавшим крайнее возмущение и отвращение одновременно, подошел Верну.

- Что это было!? Он же человек, а не какой-нибудь орк или... гоблин! По Вашему он что, разбойник? Да, я думал, Вы умудренный опытом человек. Хочу Вам напомнить, что разбойник никогда не ходит один!

Ответить на возмущение Даррана Верн, видимо, не хотел, и он просто развернулся. Вскинув руками в знак отчаянного негодования, бретонский рыцарь с испорченным настроением пошёл к своей куче шебня.

- При всём том, что у имперцев лучше дороги и ровнее дома, они настоящие варвары, - начал он разговор на бретонском.

- Нам их трудно понять, - невозмутимо ответил Кай.

- Ха! Если мы вообще их когда-нибудь поймем...

Дойдя до центра лагеря, Штирманн застал лишь расходящуюся толпу и Верна Хендрика, раздражённо отдававшего приказы. Понимая, что от него ничего не добиться, он обратился к Бьёрну, когда тот закончил передавать приказы Верна людям. Узнав о случившемся Никлас, заметил:

– Поймали вы скорее бродягу, чем охотника или разбойника.

– Возможно и так. Но лес прочесать всё же надо, – напоследок сказал Бьёрн и отправился по своим увеличившимся делам.
Пройдя пару шагов, Никлас увидел причину всего переполоха: рослого крепкого темноволосого мужчину, лежащего связанным и без сознания. Подойдя поближе, Никлас заметил два ровных шрама, пересекавшие глазницу. Штирманн скривил лицо и отшатнулся от тела, да так, будто его на скаку поразили копьём.

–Раны не хотят заживать, – бросил он неизвестно кому и попытался найти себе другое занятие.

Наёмные солдаты не нашли ничего лучше, кроме как связать Мюллера по рукам и ногам, а также прочно связать стяжки таким образом, что человек не мог ни встать, ни шевельнуть рукой или ногой. И хотя особых проблем такое положение не могло доставить (и пленник это знал не по наслышке), просидеть со связанными конечностями целую ночь - совсем не лучший удел. Возле него постоянно кто-то дежурил. В конце концов, в лагере обязан был кто-то остаться.

Малер Тиссен разительно отличался от прочих наёмников не только красиво вышитым гербом на тканной накидке поверх кожаного нагрудника, но и крайне тихим характером. Он беспрекословно исполнял все приказы Бьёрна и Хендрика и отрабатывал своё золото, но ценили и одновременно избегали его не за это качество. От Тиссена трудно было дождаться ответа по существу, и от него совершенно нельзя было что-то скрыть.

Несмотря на то, что большой костёр мог вызвать нежелательное внимание, ночи вдали от Уберсрейка были прохладными, и иного выбора у людей практически не было. И, судя по глазам Малера, они совершенно не переживали по поводу своей безопасности.

Вильгельм очнулся. Некоторое время человек пытался едва заметно шевелиться, но всё было тщетно. После он успокоился и уставился в одну точку где-то вдалеке. Тиссен подошёл достаточно близко, присел на корточки и внимательно осмотрел узника. Мюллер ответил ему столь же оценивающим взглядом.

Перед Вильгельмом предстал человек средних лет, не молодой, но ещё и не старик, среднего телосложения, как ему казалось, однако жилистый и, должно быть, мускулистый под кожаным доспехом, камзолом без рукавов поверх. Аккуратно выстриженные пышные усы и бакенбарды отличали этого человека от всех прочих, как и седеющие длинные волосы, закрывавшие уши и шею сзади. За поясом у него висела рапира, что не было типично для наёмников его уровня, скорее для дуэлянта, опытного фехтовальщика. Впрочем, алебарда у него тоже имелась. Но как и клинок, применять он не желал и её.

- Кто же ты такой, охотник? - Спросил он тихим, но скрипучим и весьма неприятным, въедливым голосом. - И что нам с тобой делать? В здешних лесах водится хорошая дичь? А?

- Это я и собирался выяснить...

- Тиссен.

- ...Тиссен.

- Знаешь, я об этом пожалею. Сколько я видел таких... - После этих слов Малер зачерпнул воды из котелка и дал немного отпить Мюллеру. Тот лишь кивнул в знак благодарности.

Вильгельм этого не видел, но солдат вылил остаток воды и промыл свою кружку с такой тщательностью, будто опасался чёрной чумы, после чего просто прицепил её к ремню.

- И что это было? - Возмутился другой наёмник, помоложе.

- Разбойник он или нет, мы не знаем.

- Благородно.

- Целесообразно, - холодно парировал Малер. Второй солдат озадаченно зашагал прочь. Никто из них не переносил Тиссена. Некоторые даже побаивались его непредсказуемости.

Алатристе занял позицию на диковинном для себя месте - на ближайшем высоком дереве у края лагеря. Оттуда открывался замечательный вид на невиданный для эстальца густой лес. Диего впервые видел такое - бесконечный зелёный океан деревьев невиданной красоты. Она была ни с чем не сравнима из того, что видел Диего прежде. Легенды об ужасных лесных чудовищах и лихих разбойниках он слышал и в Норске, но Диего не понимал всю сложность травли этой заразы, губящей Империю изнутри. Пока не увидел непроходимые дебри собственными глазами.

Дерево оказалось пригодным для ночлега. И хотя спать в неудобных позах Диего конечно привык, совсем не собирался этого делать. Проверяя амуницию, он с особой тщательностью следил за оружием.

Эстальские кремневые пистоли - настоящие ручные пушки. Эстальский пистолет, больше похожий на мини-аркебузу, использовались конкистадорами. Пуля, выпущенная из этого оружия, могла легко брать тяжёлые латы с довольно большого для ручного порохового орудия расстояния. Но пистоль имел сильную отдачу и был очень громким, более того, он был тяжёлым, а на его перезарядку уходила уйма времени. Но эти недостатки компенсировались мощью оружия, и оно был хорошей альтернативой тяжёлой и неудобной аркебузе моряков.

Шпага - оружие, ставшее одним из символов этой страны, как и искусство владения этим смертоносным клинком, хотя тильянцы приписывают изобретение и того, и другого себе, как, наверное, и имперцы. На улице любого из городов Эсталии, будь то Магрит или Бильбали, свободному человеку, дворянину и даже королю, нельзя было выйти без символа своей свободы и независимости - шпаги. Порой, у многих дворян Эсталии кроме шпаги и чести ничего не было. И множество честных и нечестных эстальцев каждый день гибло на улицах своих городов в поединках между собой, причиной которых мог стать и обычный случайный толчок в спину... Если один человек вышел на улицу в любое время суток и не вернулся, то это никого не удивляло. Будь то щёголь из горожан или граф - неважно. Был человек и нет, и никто не кричал об убийстве очередного случайного прохожего. Просто все дружно возносили молитвы богам об упокоении павшего и об сохранности своей жизни, и всё снова возвращалось в прежнее русло, и так в Эсталии было повсеместно. Говорят, тамошние люди не знают угрозы Хаоса, слишком далеко Эсталия от Пустошей Хаоса, но пусть читатель не заблуждается на этот счёт: иногда она не столь очевидна, как могла бы быть.

Бискаец - хитрый эстальский короткий клинок на шпажной рукояти с чашечкой. Прекрасно подходит для схваток в штольнях, в трюмах кораблей и для целей, рассчитывающих на честный бой и искусность владения своим клинком...

Алатристе уделял оружию большое внимание, ведь оно было его хлебом. Диего был солдат от мозга до костей, и иным иначе, чем шпагой или пистолетом, добыть себе на пропитание он не желал. Где и когда Алатристе бы не находился, его оружие всегда было начищено до блеска и готово быть пущено в ход. "В первую очередь хороший солдат должен заботится о вверенном ему оружии и имуществе, как о своих родных. О шпаге - как о жене, а о огнестреле - как о больной матери", - любил говорить капитан новичкам в армии.

Начавшийся переполох лишь на минуту отвлёк внимание бывшего капитана. Увидев старика, он понял - поймали местного, который забрёл не туда. Обычное дело, ничего интересного.

Услышав разговоры, Диего поморщился - этот поганенький бретонский говорок в сочетании с "благородными" бретонскими речами просто приводил Алатристе в ярость.

- Мягкотелое соплячьё... - сквозь зубы процедил Диего, прочищая ствол пистолета. - Речи с мешок золота, а храбрости - с мешок дерьма...

Покончив с оружием, Алатристе устроился поудобнее на дереве и уставился в даль, любуясь красотами севера и заодно приглядывая за окрестностями. Алатристе продолжал слушать, что творится в лагере, оставаясь начеку.

Ида Раум сидела у костра и ворошила вещи в своей тяжелой походной сумке, которых, к слову, осталось совсем не много. Спальник и прилагающиеся к нему предметы женщина уже давно разложила в трех или пяти ярдах от костра (они занимали больше всего места). Остальные вещи, такие как сменная одежда, полотенце, фляга с очищенной водой, немного пузырьков со снадобьями, небольшой телескоп и старые дневники, создавали небольшой беспорядок в сумке.

Недавняя суматоха нисколько не заинтересовала волшебницу. Она продолжала часами наблюдать за ночным небом, и порою поглядывала в свой старый дневник в кожаном переплете, словно бы сверяясь со старыми пентаграммами и чертежами в нем. Ее тяжелый темно-синий плащ износился и покрылся следами пыли и грязи, но женщина не обращала на это внимания. Волосы ее были спутанными, а лицо приобрело легкий бледный и пепельный оттенок, словно она переживала нечто неприятное в сегодняшний день. На самом деле это была простая усталость.

За последнее время она оставалась незаметной для многих. Иногда она беседовала с господином Хендриком по поводу «расписания» привалов, оставшегося провианта и проделанного расстояния, также помогая составлять эти графики, что могло показать ее со стороны интеллектуально развитого человека. Хотя большую часть времени она просто старалась не путаться под ногами и не мешать Верну и другим людям заниматься своими делами. Несколько раз Раум общалась с господином Бальтазаром на тему работы, предоставленной Верном. Мужчина оказался доброжелательным, но волшебница продолжала ограждать себя стеной, сотканной из тайн и загадок.

Краггил сидел неподалеку от небольшой церквушки Зигмара. Его мощные черты лица надулись, густые брови сместились, косы в его бороде спутались. Небольшая табуретка, едва доживающая свои дни, рисковала окончательно развалиться под тяжелым грузом массивной фигуры гнома. Он был широкоплечим, своими крепкими руками удерживал крупный гномий мушкет, разработанный еще во времена его молодости и модифицированный впоследствии его жизни различными устройствами. Взводя курок, гном слегка приоткрыл пороховую ячейку, сдувая небольшие остатки пороха и продолжая проверять качество смазки. Это было произведением искусства: удобная и подстроенная под его массивные гномьи кисти рукоятка была гладко отполирована, с удобным и достаточно широким прикладом. Крепко прикрепленный стальной ствол оружия был украшен рунами из меди. Ствол был более коротким, но при этом шире обычного с расчетом на большую мощность. Футляр для оружия был соткан из клепаной и качественной кожи, он находился неподалеку с разложенными предметами ухода за оружием: широким шампалом, чистящим и смазывающим средствами, кисточками, и даже небольшим перископом. Совсем недавно ему пришлось применить его против нескольких зверолюдей, которые глупо понадеялись взять гнома.

Краггил не собирался разбирать свою винтовку прямо на улице. Его занятие было чем-то вроде профилактики, которую он обязан был провести с оружием после использования. Верн Хендрик был его близким приятелем, и сегодня он пришел в Грюнвальдский Удел, чтобы навестить его. Служащие сказали Гримлиссону, что Верн ушел несколько недель назад для поиска каких-то там наемников, что лишний раз доказывало гному, что на людей никогда нельзя полагаться. Грюнвальдский удел представлял собой небольшой замок, состоящий из большого особняка и высоких систем стен, что окружали его. Помимо особняка, во внутреннем дворе находились несколько небольших домиков прислуги и часовня Зигмара, неподалеку от которой и расположился гном.

Гном предпочел сделать все свои дела, вместо того что бы расхаживать по дому, в который его «учтиво» не пригласили. Мысль о человеческом этикете заставила Краггила сплюнуть огромный ком в сторону. Несколько кусочков свинца, гном недавно переплавил в крупнокалиберные снаряды для своего оружия, используя специальную формочку для отливки. Пороха у него было достаточно, поэтому он ни в чем не нуждался, кроме хорошего пива. Человеческое пиво было настоящей отравой, «поило для свиней», как говорил Краггил.

«Чем я могу заняться, пока эта старая человеческая крыса сидит и травится жутким пивом?», сам себе задал вопрос Краггил, «Почему люди столь бестактны? Верн, старик, твой лучший наемник Я, а ты ищешь их среди пьяниц в таверне? О-о-о… Я терпеливый гном, подожду тебя немного, но мое терпение не безгранично. Если бы я давал клятву человеку, то точно не тебе, Верн». Несколько человек, возможно разведчиков, бежали к поместью, заставляя гнома сползти с табуретки и обратить на них свое внимание. «Ну и что стряслось? От кого они бегут? Наверное, они испугались парочки разъяренных худосочных, женообразных эльфов! Люди, вы такие предсказуемые…», продолжал размышлять гном, собирая все предметы обратно на свое место.

Утро четвертого дня наступило быстро. Бьерн поднимал своих наемников, заставляя их быстро заметать следы. В эту пору, в Рейквальдском лесу и особенно на территории Уберсрейка и его окрестностей, необходимо было как можно меньше оставаться на одном месте. Во время путешествий, добрых путников и торговцев могла ожидать неприятная смерть от когтей зверолюдов, что много хуже чем нож разбойников. Этому зверью ничего не нужно, кроме человеческой жизни и души, которую они посвятят своим языческим богам.
Но это утро, оказалось приятным, добрым и так непривычно для Империи светлым. Ничто не предвещало беды. Первые лучи солнца просочились сквозь мутные облака и приятным теплом проползли по земле. Небольшой завтрак, и вновь путники продолжили свое путешествие. Все выше и выше поднималась тропа, по которой все это время они путешествовали. Лесные участки становились все более редкими, уступая ландшафт скалам и небольшим степям. Камни разной величины и формы, были разбросаны практически везде, и изредка среди них проскакивали местные дикие животные. Небольшое стадо крупных диких быков медленно передвигались на восточной части холма. Каждый из этих животных выглядел гордо, могущественно, словно они были царями этих земель. Над ними стрелой парили черные журавли, стремясь улететь дальше на север, а под ногами этих гигантов шныряли грызуны, иногда собираясь в стаи и, словно бы, обсуждая необычную миграцию быков.
Горный воздух чувствовался все более отчетливо. В этой части дорога была суше, и неумелый путешественник мог бы легко сбиться с пути. Среди многочисленных скал и камней иногда показывались давно высохшие, старые деревья или горные козлы, испуганно убегающие от приближающихся путешественников. Больше всего вызывали тревогу грифы, парящие в облаках и ждущие чьей-либо смерти.
Бьерн опасливо огляделся по сторонам. До конца оставалось совсем немного, но что-то царапало его по сердцу. Многие годы этот старый воин сражался, сначала за свою страну по чести и долгу, а затем за свою и чужую жизнь за деньги. Тяжелая жизнь воина и наемника заставила, делала его очень бдительным человеком, ведь в эти недобрые дни опасность могла подстеречь их где угодно, особенно здесь.

- Эй, Маркус, - обратился Бьерн к одному из солдат, - Проверь наш фланг!
Старый солдат покрепче сжал алебарду и осторожно, отмеряя каждый шаг, взобрался на скалу. Окружающее пространство было покрыто высокими камнями и враг, если он был, мог затаиться среди них где угодно. Несколько наемников стали напряженно озираться по сторонам и колонна замедлилась. Верн потянул поводья, оглядываясь по сторонам.
- В чем дело? – прохрипел Хендрик, - Я не хочу задержаться из-за пустяка…
- Простите, - ответил Бьерн, поправляя свою ермолку и помогая герр Хендркиу спешиться, - Мы не задержимся. Просто…
- Просто что? – сварливым голосом протянул Хендрик, нервно расправил руками, - Словно у нас времени телега!?
В этот же миг, горную местность озарил звериный крик, и кровь старика Маркуса оросила сухую землю. Дозорный с глухим звоном порожденным его доспехами упал на землю, переламывая свой позвоночник о камень.
- Зверолюды! - Закричал один из солдат, поднимая арбалет.
- Назад! – Громким басом скомандовал Бьерн.

Действительно, бежать было некуда. Флаги и авангард находились под угрозой жестокой атаки. Несколько мутантов подстреленные из арбалетов свалились со склонов прямо на дорогу. Но это было лишь началом, еще несколько появились с пращами, и другие унгоры, бежали за двумя массивными фигурами вдоль дороги. «Что это?», задал себе вопрос Верн и пожалел. Ведь перед его глазами возникли две громадные твари с мощными телами. Они издавали рычание, заставлявшее сердца людей уходить в пятки. Они крепко сжимали огромные медные топоры, их кожа была покрыта густым черным мехом, а конечности больше походили на звериные лапы. Зверинные головы тварей, напоминающих смесь козлов и волков, были увенчаны целой короной огромных рогов. Ноздри дрожали, испуская потоки горячего дыма, морды скривились в злобном оскале, обнажая слизкие от бегущей слюны клыки. Их покрасневшие от ярости глаза устремлены в сторону добычи.
Три снаряда из пращей повалили солдат Хендрика на землю, но никто не стремился помочь им. Все устремились к укрепленным стенам.
- К воротам! – Кричал Бьерн, наблюдая как один из его отставших людей с арбалетом, упал прямо к ногам гора. Огромный зверь, сшиб его голову одним диким ударом топора, и, почувствовав кровь, звери бросились во все оружия на загнанных в ловушку людей Верна.
Несколько ярдов, еще несколько ярдов и они были бы спасены. Но командующий приказал закрыть ворота, не желая рисковать пропустить вместе с беглецами и мутантов. Верн схватился за ворота, захлопнувшиеся прямо у его носа и принялся долбить по ним, стеная и крича, словно безумец. Несколько арбалетчиков выстрелили в приближающуюся массу из когтей и клыков, но результата не было. Один из горов с размаху снес воина с алебардой, который смог ранить его.
- Шаллия! – Крикнул Бьерн, защищаясь щитом от тяжелого удара топора. Этот удар снес крепкого воина с ног.

Дарран не упуская ни секунды дернул за узду и понесся с копьем вперед на зверолюдов. Быстро настигнув одну из этих тварей, рыцарь проткнул его грудь копьем. Этот массивный мутант отшатнулся и упал на камни издав предсмертный тихий полукрик. Оставив копье в туше врага, бретонец схватил свой меч из ножен и рысью поскакал к следующему мутанту. Он размахивал большой дубиной из старого, засохшего дерева, пытаясь ударить одного наемника. Тот в свою очередь отчаянно блокировал удары дубины древком алебарды и не мог ударить из-за скованности. Замахнувшись меч Даррана угодил прямо в шею зверолюду, лишив его головы. Не успев еще развернутся как на рыцаря налетел еще одна тварь. С криком занесла большой топор и ударила им щит бретонца. К счастью топор застрял в нем и сын Кирдена на нес колющий удар. Немного промахнувшись, лезвие клинка прошло по горлу только левой стороной, но все же порезало артерии у мутанта и он хватаясь за шею упал навзничь. Скинув щит Дарран осмотрел поле боя.
Кай не отставая от сеньора налетел на зверолюда отрубив ему голову своим "бородатым" топором. Как только тело твари упало на дорогу в Кая полетели камни из пращ, которые оруженосец успешно блокировал своим большим каплевидным щитом.

Алатристе выхватил шпагу и бискаец и ринулся в бой. Выловив чрезвычайно активного гора, Алатристе несколькими точными уколами отправил тварь к своим языческим богам. Ещё один гор, попытавшийся, размахивая секирой, лишить капитана жизни, разделил судьбу своего собрата - Алатристе, прошмыгнув к чудовищу, вонзил оба клинка ему в тело, а затем резким движением вытащил их из гора, вспарывая брюхо и освобождая от оков внутренности твари.
Ещё один козломордый бросился к капитану, но тут же был встречен молниеносной атакой эстальца - едва замахнувшись дубиной, гор ощутил в животе остроту бискайца, а затем его горло пробило лезвие шпаги снизу вверх. Алатристе вытащил из гора клинки и он свалился наземь.
Увлекшись боем, капитан не заметил, как отдалился от своих на приличное расстояние. Горы обступили его и уже было намеревались попросту порвать его между собой, как Алатристе внезапно бросился под ноги гору и всадил ему в брюхо шпагу. Приложив огромное усилие, Алатристе рванул что есть мочи шпагу из брюха зверолюда, бросая его тушу под ноги остальным, и во всю прыть бросился к своим, раздавая между делом удары направо и налево попадающимся на его пути зверолюдам.

Капитан смог добежать до бретонцев прежде чем камни, выпущенные из пращей козломордых, настигли капитана. Диего повезло - щит бретонца спас ему жизнь.
Воспользовавшись передышкой, Алатристе перевёл дух и поставил на боевой взвод пистолеты.

- Ну что, Бретония, - улыбнувшись, крикнул Диего Даррану, - перережем этих козломордых?

Алатристе бросил взгляд на пращников и понял, что если их не ликвидировать - они посшибают рога всем его товарищам по оружию, и ему самому. А щит бретонцев сейчас бы пригодился для этой задачи, и пистолеты капитана тоже...

Кай посмотрев на эстальца кивнул головой и приготовился к рывку.

Тем временем Дарран ввязался в бой с несколькими горами, которые решили окружить рыцаря, но он легко парировал и уворачивался от ударов, но сам бретонец не мог достойно ответить им. В конце концов один зверолюд неловко парированым ударом настиг тела человека. Дарран слетел с коня, и довольно мягко приземлился, мутанты решили уже убить рыцаря, но не тут-то было. Быстро сориентировавшийся Дарран колющим ударом попал в пах одному гору и вспорол ему живот. Резко вытащив меч и не успев даже толково замахнутся и рубящим ударом клинок застрял в коленке у мутанта. Он взревел от боли и выпустил свою шипастую дубину. Бретонец перекатился вправо, к падающей туше только убитого гора и немного неуклюже начал вставать.

Тут же к нему побежал молодой зверолюд с замахнувшейся секирой. Нестав ждать Дарран атаковал его первым и проткнул ему шею насквозь и выхватив из ослабших рук секиру. Она же досталась подходящему сзади мутанту дубиной(тому самому который осмелился скинуть рыцаря с коня).

Выдохнув бретонец быстро осмотрелся в поисках лошади, которая в суматохе отбежала подальше. Быстро пробежав к ней, Дарран сходу ее оседлал. И только сейчас он заметил, что отошел от самой битвы довольно далеко. Осмотрев "поле боя" стало понятно, что эта схватка идет далеко не в пользу людей. Горы сковывали наемников с алебардами в ближнем бою не давая им использовать свое оружие, заставляя либо блокировать либо отходить. Лишь эсталец с Каем рубили всех подходящих зверолюдов выжидая момент для броска, как думалось Даррану. Решив более не медлить, рыцарь дернул за узду и лошадь понеслась в "гущу битвы"

Диего приготовился.

- Значит, слушай, - начал Диего на бретонском с приличным эстальским акцентом, - по моей команде ты слева, я справа, несём щит. Как только я скажу остановиться - щит в землю и к обороне! Как окажемся на расстоянии броска перед пращниками - разгоняемся и далее знаешь сам!

Ну, благослови нас, Мирмидия... Раз, два, три... пошли, пошли, ПОШЛИ!!!

Алатристе приподнял щит со своей стороны и побежал, прочищая себе путь уколами шпаги. Он целился точно в шею или глаза, толкая появляющихся перед ними противников, отбрасывая их. Он делал это как будто делал это и раньше, и скорее всего так и было - лицо капитана сохраняло невозмутимость, а команды были чёткими и громкими. Укол, толчок, бросок вперёд, толчок, укол, укол, бросок, толчок, укол, толчок...

Время от времени он направлял щит и шпагу на помощь Каю, однако подставляться под удар не спешил.

Отброшенные к воротам наемники оставались на своих позициях. Их алебарды удерживали мутантов на расстоянии, но это было делом времени. Ида Раум в испуге ударилась о ворота, крепче сжимая свой волшебный посох. Один из могучих воинов зверолюдей широко размахнулся секирой и, несмотря на ранение в брюхо алебардой, обрушил оружие на наемников, разрушая весь и без того сломленный строй. Солдата лорда Ашаффенберга находились на стенах. Их положение было менее плачевным, нежели положение отряда Хендрика, но они боялись. Страх перед воплощением зла, существом, порожденным самой его природой. Мутанты рычали и выли, не обращая внимания на жалкое сопротивление людей.

Верн выхватил палаш и раскрутил его, обезвреживая подобравшегося к нему мутанта. Этот удар оказался тяжелым испытанием для старика, и практически сразу свалил его к земле и заставил отступить назад, скрываясь за спинами своих солдат. Бьерн поднялся из грязи, его щит был проломлен, а рука безумно болела после столь мощного удара. Мужчина поднял взгляд на огромную фигуру звериного мутанта с бараньей головой и огромной примитивной палицей в руках. Он находилось прямо над ним, поднимая свое оружие для решающего удара. Старик Бьерн собрал все свои силы для рывка, и они столкнулись, рухнув на землю. Бьерн успел вонзить кинжал в шею твари, прежде чем шальной арбалетный болт, выпущенный трусливым союзником, попал ему под лопатку. Мужчина болезненно скорчился, а затем рухнул прямо на мертвую тушу зверолюда.

Краггил сплюнул огромный ком на землю, поднимая свой мощный мушкет и взводя золотистый курок. Он крепче прижал приклад, прежде чем выстрелить, ведь отдача даже для него - сильного и непоколебимого гнома, могла оказаться слишком большой. Огромный калибр требовал для выстрела иную, чистую смесь пороха, а толщина ствола придавала его оружию не только более высокий вес, но увеличивало прочность и, соответственно, надежность этого оружия. Избыточные газы превращались в дополнительную толкающую снаряд силу, что делало это оружие крайне опасным для любого врага. Послышался стук кремневого спускового механизма и мгновенно последовавший за ним хлопок от выстрела. Мощный снаряд поразил приблизившегося зверолюда, отбрасывая его на добрые четыре ярда, оставляя в его грудной клетке все еще продолжающую кружиться пулю. Густое облако газа быстро развеялось перед гномом, который уже прочищал винтовку шампалом.

Верн взмолился Шаллии о милосердии, когда увидел что его солдат практически не осталось. Это были считанные мгновения. Один солдат за другим падали, не успевая и секунды продержаться перед натиском столь сильными, созданным столь разъяренными врагами. Один из наемников выстрелил в подобравшегося мутанта, но за его спиной оказался еще один пес-демон, который мгновенно разорвал человека на части одним ударом своего ржавого топора. Хендрик сделал классический выпад своим палашем, обезоруживая подобравшегося к нему близко мутанта. Еще одна женщина-мутант, тело которой покрывала слизкая чешуя, с безумным оскалом и криком накинулась на старика, и они рухнули на землю. Верн попытался защититься от клыков, едва оправляясь от пережитого падения, он подставил под удар свою раненую руку.

Нападение зверолюдов застала Штирманна врасплох. Даже не успев зарядить пистолет, он не заметил, как откатился вместе с наёмниками к воротам. Отбиваясь от безумных атак мутантов, он с горечью осознал как, всего за мгновения поредели ряды людей. Это знание больно ударило в его сердце и, когда в строе людей мутанты проделали очередную брешь, Никлас бросился туда со своим мечом и безумным криком:
– Это битва ещё не последняя!!
На бегу он опрокинул первого унгора, не стал останавливаться и первым ударом наотмашь раздробил череп следующему за ним мутанту. Следующий за собратьями зверолюд замахнулся на Штирманн своей палицей, но Никлас сумел уклониться и нанёс колющий удар в правый бок твари.
Несмотря на его ярость, ему пришлось отступить к остаткам строя наёмников. На него постоянно наседала хотя бы пара зверолюдов. Видимо мутанты видели в мече большую угрозу, чем в малоэффективных в ближнем бою алебардах.
– Почему эти трусы не открывают ворота! – Кричал Никлас стараясь выяснить, жив ли ещё Верн или нет. Ответа не было.
Ударом кулака он отбросил унгора вооружённого подобием топора. Быстрыми выпадами заставил второго сначала отступить, а потом тремя ударами: в ноги, грудь и шею убил мутанта. Освободившись на несколько секунд, он осмотрел поле боя, и в его сознание пришла мысль, которую он тут же выкрикнул.
– Где пленник?!

Тяжелая задумчивость сыграла с Бальтазаром злую шутку, и в момент нападения зверолюдов он запоздало отреагировал на крики, растерявшись прямо перед лицом врага. Если бы в этот момент он погиб, конечно же, виноват в этом был бы он сам, но юркость Бальтазара, особенно под воздействием бьющего в голову адреналина, позволила ему отступить, избежав ударов врага и столкновения с союзниками. Лишь подобравшись к воротам, и поняв, что они закрыты, сознание Бальтазара как будто окатило холодной водой. На ходу выхватывая арбалет, он зарядил в него болт, развернувшись и прицелившись, - выстрелил. Ощущая себя в сравнительной безопасности: пока его и зверолюдов разделяли наемники, Бальтазар старался сохранять спокойствие. Вновь перезаряжая арбалет, он заметил Иду, которая так же находилась возле ворот. Оглядевшись в поисках остальных, Ланкдорф заметил Верна Хендрика, повалившегося под весом омерзительного мутанта напоминавшего женщину. Понимая, что жизнь Верна могут оборвать какие-то мгновения, Бальтазар направил оружие в ее сторону и нажал на спусковой рычаг.